Миллионы женщин во всем мире ежегодно покидают свои дома из-за страха, надежды или отчаяния и отправляются на поиски новой жизни. Участницы глобального фотопроекта The Everyday Projects рассказали на страницах National Geographic несколько историй, иллюстрирующих разные аспекты жизни женщин-мигранток.
Согласно отчету Международной организации по миграции, 272 миллиона человек в 2019 году проживали не в стране своего рождения, 130 миллионов из них — женщины. Более 60% мигрантов проживают в Азии и Европе. Самый быстрорастущий сегмент — региональная миграция в странах Ближнего Востока и Африки.
С 2010 по 2017 год вынужденная миграция беженцев и просителей убежища ежегодно росла в среднем на 8%. Из 33,8 миллиона человек, вынужденных эмигрировать за границу в 2019 году, женщины составляли почти половину. Еще 33,4 миллиона человек мигрировали в пределах своих стран (в 75% процентов случаев — из-за стихийных бедствий), женщин среди них больше половины.
За последние несколько десятилетий женщины все чаще мигрируют не для того, чтобы воссоединиться с семьями, а чтобы учиться, работать, зарабатывать на жизнь и помогать родным. Они отправляются в более благополучные страны, где присматривают за детьми, ухаживают за пожилыми людьми, работают в домах, трудятся на фабриках и в сельском хозяйстве — часто мигрантки имеют более высокую квалификацию, чем требует такая работа, но зарабатывают меньше, чем мужчины. Большую часть своего дохода они отправляют на родину.
У женщин, убегающих от насилия и бедности, больше шансов стать жертвами нападения, изнасилования или торговли людьми с целью сексуальной эксплуатации. Порой в новых странах они годами живут без документов, не имея доступа к жизненно важным услугам и возможностям. Страх и бедность разжигают ксенофобию — во время пандемии коронавируса во многих странах мигрантов обвиняют в распространении вируса.
Ракшма Хасан Максамууд
Фото Nichole Sobecki
У Ракшмы и ее семьи в Сомали было 300 коз и овец и 20 верблюдов. Из-за засухи все животные погибли. Экстремальные погодные условия привели к крупнейшей за двадцать лет атаке саранчи, уничтожившей урожай.
Суровая засуха в 2016 и 2017 годах уничтожила порядка 70% скотоводческой экономики Сомали. Воду привозили из другого города, но это мало помогало, жители села постоянно страдали от жажды, не стирали одежду. В воздухе витал запах тысяч гниющих животных. Семьи, верблюды которых выжили, делились молоком с другими. По мере того, как еды становилось все меньше, взрослые оставляли свои порции детям. Когда все животные были мертвы, жители села собрали имеющиеся деньги, арендовали грузовик и поехали в лагерь для перемещенных лиц в центральном Сомали.
Ракшма застряла в лагере на годы. Как и почти 600 000 ее соотечественников, женщина зависит от гуманитарной помощи. Родившуюся в лагере младшую дочь она назвала Барваако, что означает «процветание, изобилие. По оценкам Всемирного банка, к 2050 году 143 миллиона человек в Африке к югу от Сахары, Южной Азии и Латинской Америке будут вынуждены переехать из-за климатических условий.
Нгок Туен
Фото Amrita Chandradas
В день свадьбы Нгок Туен ее окружали незнакомцы. Своего жениха она впервые увидела два месяца назад. Началась церемония, для невесты всё переводили на вьетнамский язык. Молодожены скрепили свой союз подписями и поцелуем. «Когда я смогу начать работать?» — спросила Туен.
Туен — брачная мигрантка, одна из десятков тысяч женщин, покинувших Вьетнам за последнее десятилетие. Часто все начинается с брачных брокеров, которые информируют женщин в деревнях и провинциальных городах о желающих жениться мужчинах из Южной Кореи, Китая, Тайваня, Сингапура. Так 34-летня Туен познакомилась с 45-летним Тони. Брокер сообщил дату, когда Тони хочет встретиться с потенциальными женами. На таких встречах мужчина озвучивает свой доход, а женщина объявляет, какую материальную помощь она хотела бы получать от мужа.
У Туен есть красота и молодость, взамен она хочет финансовой стабильности — возможности работать в более благополучной стране и отправлять деньги своей семье. Плюс «стипендия»: Нгок Туен попросила у Тони ежемесячную выплату в размере 370 долларов, он сбавил сумму до 220 долларов — столько девушка зарабатывала в продуктовом ларьке у себя на родине. Когда она получит разрешение на работу, устроится в маникюрный салон и сможет отправлять деньги своим родителям и пятилетнему сыну, который остался во Вьетнаме.
Жена-мигрантка получает разрешение на долгосрочное пребывание, которое муж продлевает каждые один-два года. Если он будет недоволен, женщина потеряет разрешение и, возможно, детей, родившихся в браке. Матери терпят измены и жестокое обращение, чтобы остаться в Сингапуре.
Женщины знают, что переезд в другую страну сделает их более уязвимыми, но идут на этот шаг осознанно: во вьетнамских деревнях их денежные переводы — зачастую единственная возможность выжить. В Сингапуре средний годовой доход составляет 92000 долларов, во Вьетнаме — 7750. Мужчины, которые не могут найти жену в Сингапуре, едут во Вьетнам.
Со своей стороны, брачные брокеры знают, что их бизнес основан на экономическом неравенстве. В Сингапуре брачных агентств осталось немного, правительство приняло жесткие меры против брокеров за нарушения правил иммиграции и финансовые махинации. Многие брокеры переместили свои услуги в онлайн.
Джудит Манджоро
Фото Miora Rajaonary
Джудит была учительницей средней школы в Зимбабве. Покидать свою страну она не собиралась, но когда в 2005 году напряженность между правительством и оппозицией, которую она поддерживала, переросла в насилие, 55-летняя Джудит бежала в ЮАР, в Йоханнесбург. Там она выполняла различную работу, доступную мигрантам: убирала и стирала в домах состоятельных семей, продавала посуду Tupperware на улице. В конце концов получила убежище.
На улицах Йоханнесбурга Джудит встречала конголезских, бурундийских и зимбабвийских детей. Спросила, почему они не в школе, — у них не было необходимых документов. По закону, все дети в Южной Африке должны иметь доступ к государственному образованию. Но получить и собрать нужные справки мигрантам непросто, в результате десятки тысяч детей не зачисляют в школы. Только в 2019 году правительство определило эту проблему как форму институциональной ксенофобии.
Джудит связалась со своей землячкой, школьной учительницей, вместе они организовали неформальную учебную группу и стали проводить занятия для детей, не посещающих школу. Количество учеников росло, усилия Джудит и ее коллеги привлекли внимание официальных лиц и… за нелегальную работу Джудит и Сибонисо были арестованы и отправлены в камеру. Джудит смогла внести залог и была освобождена, Сибонисо просидела в тюрьме несколько недель. Следствие длилось около года, а потом было прекращено без объяснения причин. Джудит предполагает, что власти поняли, что она делает полезное для общества дело.
Женщины начали превращать свою нелегальную школу в официальную. Арендовали здание в районе, где проживает много мигрантов, зарегистрировали учебное учреждение. В 2019 году в восьми классах учились около 350 учеников. Частная школа полностью финансируется родителями, большинство из которых работают на низкооплачиваемой работе, Джудит держит плату на минимально низком уровне. Она надеялась получить финансирование благотворительных фондов, но этого не произошло.
Во время пандемии COVID-19 школу пришлось закрыть, а положение мигрантов еще более ухудшилось. Когда жесткий карантин прекратился, Джудит наскребла денег, чтобы вновь открыть школу, а также снова начала подрабатывать уборкой и стиркой. Она надеется, что школа сможет выжить.
На заставке фото Amrita Chandradas